В первый же день отпуска поехала работать.
Правда, в честь его - сибаритничала и спала до девяти, просыпалась долго, надевала дурацкие платья и белые тонкие сапоги - счастье же придти в  дурацких платьях и белых сапогах туда, где ходят в униформе.  Теоретически, могла бы и не ехать, потому как получила отпущение всех грехов на время отпуска от начальства  - но совесть теорий не признает, а требует одной сплошной практики.

С праздником же меня сегодня мир взял на поруки - приехал друг с другого конца страны и испек  болгарские пасхальные хлебы  -пышные, переплетеные косами, с изюмом и миндалем, сказочная роскошь под клетчатым полотенцем.
Филиппка загодя принес оливковых ветвей, а после  пунктуальным немцем принарядился в  костюм с сорочкой белой и ушед на мессу.
Соседи  по дому желали добра через забор и приходили за порог целоваться (к запаху хлебов принюхивались, не иначе), я же пыталась красить яйца. История эта достаточно печальна. Белые яйца здесь реже блондинок - поэтому уже рыжие и крапчатые пришлось красить кофе из Сан Евстахия.  То есть буквально  -  красить и воду пить.


А Пантеон закрыли на реставрацию, затянули половину лесами, похожими на илизаровский компрессионно-дистракционный аппарат - и в этих железных лесах я боюсь за него, как за живого.